Дома нас ждал горячий ужин.

– Еще бы, ведь бедные девочки весь день питались всухомятку! – передразнивая Женю, ржал Володька.

Нам никак не удавалось спросить его о Вальчике и Арье. Он понимал наше нетерпение и был страшно доволен. Наконец Женя на минутку вышла из кухни.

– Ну что? Видел их? Записал? – накинулись мы на него.

– Видел. Записал. После ужина мать за работу сядет, тогда и…

Но тут вернулась Женя.

– О чем это вы тут шепчетесь?

– Да мы не шепчемся, просто от усталости еле языками ворочаем, – нашлась Матильда.

После ужина мы заявили, что хотим посмотреть телевизор – узнать, как там дела в России. В Израиле все эмигранты смотрят 1-й и 2-й каналы нашего телевидения. Разумеется, ничего мы смотреть не собирались. Володька включил телевизор и под шумок увел нас на балкон.

– Давай, рассказывай! – шепотом потребовала я.

– Погоди, вот сяду поудобнее.

– Володька!

– Хорошо, слушайте сюда! Пришел я в это кафе, смотрю, ваших фигурантов пока нет. Ну, я решил покрутиться там, но садиться не стал, а то мало ли где они сядут, и что ж, мне при них пересаживаться? Я занял позицию неподалеку. Вскоре, смотрю – идет ваш Вальчик, я его сразу узнал, вы здорово его описали, и тут же, чуть ли не бегом, появился Арье. Точно, на Юрского смахивает. Они сели за столик, да и я тут как тут, за соседним пристроился и сумку открытую с диктофоном на стул бросил. Он у меня сам от голоса включается. А еще я этот стул как можно ближе к ним придвинул. Они на меня ноль внимания.

– Ну, включай скорей! – потребовала я.

– Минутку, бабы!

Володька с гордостью вытащил из кармана диктофон. И тут же на балконе раздался негромкий, но противный голос Вальчика.

– …Подумал, что ты деру дал. Чего молчишь?

– А чего говорить, – каким-то бесцветным голосом произнес Арье. – Пока что мое дело слушать, что ты скажешь.

– Золотой, у тебя в Москве кто-нибудь остался?

– В каком смысле?

– В прямом. Ну, родственники или дружки.

– Да я вообще не из Москвы, я из Загорска.

– Какая, блин, разница!

– Нет, в Загорске никого у меня не осталось, разве что соседи, антисемиты окаянные. А что?

– А в Москве у тебя кто есть?

– Тебе-то зачем знать?

– Раз спрашиваю, значит, надо.

– Не твое дело!

– Не зарывайся, Арье, я с тобой шутки шутить не стану. А, понял, ты, блин, думаешь, я на твою родню давить собираюсь? Ни хрена! Я просто хочу, чтобы ты съездил в Москву, с близкими повидаться, и, заметь, за мой счет!

– С какой стати?

– Про это потом. А пока скажи, у тебя двойное гражданство?

– Нет, я ведь здесь уже девятый год, а тогда еще гражданство не сохранялось.

– Это мне дороже обойдется, ну да где наша не пропадала!

– Валентин, не темни! Я тебе не мальчик.

– Но ты мне и не девочка, и цацкаться я с тобой не собираюсь. Ты мне должен?

– Должен. Но срок…

– Знаю, срок не вышел. А я, блин, добрый: и долг тебе прощу, и в Москву на халяву прокатишься.

– Ишь какой ты щедрый! Как бы мне от твоей щедрости копыта не отбросить. И это еще в лучшем случае!

– Да ты что, Арье? Дело-то пустяшное. Тут пять дней назад Томка моя свою подружку на то же дело наладила, уж совсем не баба, а труха одна, и то отлично справилась. Она мне тоже должна была, я ей за это полдолга скостил, на обратном пути еще кой-чего ей вручу, и привет, гуляй, Вася! У нее тут брат, ей бы век денег на такую поездку не скопить, а тут пожалте – на халяву! А тебе кисло, что ли, в Москву прокатиться?

– Некогда мне кататься, у меня дело свое!

– Да куда оно, блин, денется, коли ты на пару дней на неисторическую родину смотаешься?

– Слушай, Валентин, если я через неделю тебе весь долг отдам, ты от меня отвяжешься?

– Через неделю? Не пойдет! Крайний срок – послезавтра! Послезавтра не отдашь, тогда либо в Москву поедешь, либо… Ну, ты меня знаешь.

– Я тебя знаю. Но так дела не делают!

– Он меня, блин, еще учить будет! Может, у вас, у жидов, так дела не делают, а у нас…

– А что ж ты здесь, среди жидов, время тратишь?

– Это мое дело. Короче – послезавтра в это же время на этом месте ты мне отдаешь бабки или во вторник улетишь в Москву.

– Послезавтра – суббота. Тут закрыто будет.

– Лады! Тогда в семь тридцать вечера. Все уже откроется. Придется потратить вечер на тебя, жидовская морда! Все равно никуда ты от меня не денешься! Все, пока, золотой!

– Знал я, что ты сволочь, но чтоб такая… Фашистюга!

– Я этого не слышал. Чего сидишь? Беги денежки собирать! – гнусно заржал Вальчик.

На этом запись обрывалась.

– И что дальше? – спросила Матильда.

– А дальше они разошлись. Так я и знал, что не надо с вами связываться!

– Это почему? – возмутилась я.

– Потому что я теперь полностью в это дело вгрузился!

– Ага! – торжествующе воскликнула Мотька. – Это здорово! Ты нам очень пригодишься с твоим ивритом.

– Да, но что же нам делать? Как помочь Арье, а главное, как Курицу предупредить? Он ведь опять хочет ее использовать.

– Интересно все-таки, что же он возит через границу? Отсюда он вполне может возить бриллианты.

– Почему именно бриллианты? – удивилась Матильда.

– Неужели ты не знаешь? Израиль – мировой центр обработки алмазов.

– Тогда очень может быть, – задумчиво проговорила Мотька. – Конечно, это что-то очень дорогое. Он ведь не просто дорогу оплачивает, но и долги списывает. Значит, ему это выгодно.

– Да тут долги вряд ли очень большие, – вставила я, – должники-то уж больно захудалые, что Курица, что Царь зверей.

– Для Вальчика они, конечно, не очень велики, а для них, бедолаг… – горестно протянула Мотька.

– Так, бабы, надо нам все тут распланировать, чтобы и Вальчика не упустить, и вам по возможности побольше посмотреть. На завтра есть какие-нибудь планы?

– Пока нет. Но мы ведь хотели…

– Знаю, хотели в Реховот съездить, друзей своих отыскать. Значит, завтра туда и поедем. А сейчас позвоним, выясним, живут ли они там.

Володька набрал номер.

– Добрый вечер, простите, это квартира Фельдманов? Да? А можно попросить Шуру? Его нет? Видите ли, я завтра буду в Реховоте, у меня письмо к Шуре из Москвы. От кого? Я не знаю, меня просто просили передать. А если завтра с утра я зайду и занесу письмо? Можно? Спасибо большое! Как меня зовут? Володя Берлин. Спасибо. Всего хорошего! Так, бабы! – прошептал Володька, с радостью потирая руки. – Завтра с утречка едем в Реховот. Так что ложитесь спать, завтра опять подниматься рано!